Аннотация

Юта Дитфурт

Освободительница политзаключённого

Западный Берлин, 14 мая 1970 года

Ульрика Мария Майнхоф

Оставив дочек-близняшек у друзей, тридцатипятилетняя Ульрика Майнхоф сидела и ждала за большим столом в читальном зале Немецкого центрального института социальных исследований, расположенного в районе Далем в Западном Берлине. Одетая в джинсы и джемпер, она расположилась между рядом пустых стульев и небольшими шкафами с картотекой. В сумке лежала закладная на 40 тысяч немецких марок. Ульрика нервно скатывала акцизный ярлык пачки сигарет. Иногда она бросала взгляд сквозь высокое окно в сад виллы эпохи грюндерства [I]. Ее пальцы раскатывали и скатывали ярлык все сильнее и сильнее. Из-за мужчины, с которым у нее была назначена встреча, Институт был закрыт для других посетителей. Когда в этот четверг, 14 мая 1970 года, в восемь часов Ульрика позвонила в двери Института, ее там уже ждали. С того момента она торопливо просматривала картотеку и время от времени приносила на стол книги. Она курила и делала вид, что читает.

Клаус Вагенбах, 1970 год

Ульрика Майнхоф убедила левого издателя Клауса Вагенбаха [1] заключить с ней и Андреасом Баадером договор на издание книги по теме «Организация маргинальной молодежи». Она была известной левой журналисткой, уже давно делавшей яркие репортажи и радиопередачи о воспитанниках детских домов. Но в действительности речь шла о другом. «Мы хотим освободить Андреаса из тюрьмы», — объявила Ульрика Майнхоф Клаусу Вагенбаху. И тот согласился, потому что ему, как и большинству левых, освобождение политических заключенных было по душе. С помощью этого договора на издание Хорст Малер, адвокат Андреаса Баадера, добился у руководства пенитенциарного учреждения «Берлин-Тегель» разрешения вывозить Баадера в институт в Далеме для работы с журналисткой над рукописью книги.

Ульрика Майнхоф с самого начала была причастна к планированию этой акции. При ее участии было принято решение, чтобы освободительницы — сначала речь шла исключительно о женщинах — взяли с собой оружие. Так они оказались бы на равных с вооруженными охранниками Андреаса Баадера. Было условлено, что во время акции они станут только угрожать оружием, но не стрелять. Деньги на оружие достала Ульрика Майнхоф.

Гудрун Энслин

Ульрика Майнхоф, Гудрун Энслин, Андреас Баадер, Хорст Малер и их товарищи в течение нескольких месяцев обсуждали в узком кругу будущее германских левых. Внепарламентское движение пришло в упадок; многие группы распались; «веселая герилья» [2] исчерпала себя, а Республиканский клуб [3], некоторое время бывший центром координации внепарламентских левых, вновь стал чисто академическим. Многие товарищи на этапе временного затухания бунта возвращались к буржуазной жизни и сосредоточивались на карьере в университетах или в партиях. СДС [II] распался шестью неделями ранее. Но во Вьетнаме по-прежнему миллионы людей отравляли дефолиантом «эйджент оранж» [4], распыляемым самолетами ВВС США. Также и в других государствах так называемого третьего мира продолжались «опосредованные войны» [5]. Очевидно, слова и агитация были тут бессильны.

Многие оппозиционеры не хотели признавать упадок своего бунта, который так многообещающе начинался. Они продолжали действовать — по-разному. Одни основывали коммунистические организации различной направленности, другие пытались реализовывать антиавторитарные установки в «базовых группах». После долгих дискуссий Ульрика Майнхоф и ее политические соратники решили — по примеру уругвайских «тупамарос» [III] — развернуть городскую герилью. Майнхоф хорошо понимала, что переход к нелегальной борьбе, в том числе с применением оружия, изменит всю ее жизнь, которая теперь — по крайней мере какое-то время — должна будет протекать в подполье. Но группа не намеревалась сразу переходить на нелегальное положение. Все хотели по возможности дольше не отказываться от обычной цивильной жизни.

В отличие от своих более молодых друзей Ульрика Майнхоф знала, что такое нелегальное положение: она несколько лет пробыла в рядах запрещенной и подвергавшейся преследованиям Коммунистической партии Германии (КПГ). Но на этот раз все должно быть по-другому. Другое время. Более глубокий разрыв. Она подготовилась. Отсортировала своих знакомых. Прервала контакты с людьми, не одобрившими ее выбор. Предупредила тех, кто хоть и не примкнул к подполью, но и не смог бы предать. Одной из подруг она сказала: «Не заходи больше на кухню, когда будешь у нас. Ты не должна слышать, что мы там обсуждаем, потому что не возьмешь в руки оружие».

Согласно первоначальному плану Ульрика Майнхоф должна была за полчаса до начала акции покинуть Институт, и тогда Андреас Баадер останется в читальном зале один. Она должна была считаться непричастной к его освобождению, чтобы иметь возможность какое-то время продолжать легальную жизнь. На то были веские причины. Она пользовалась известным авторитетом, и публицистическая деятельность связывала Ульрику со многими людьми. Используя свои политические и профессиональные связи, она могла бы принести много пользы нелегально действующим левым.

Незадолго до освобождения Андреаса Баадера Хорст Малер принес плохие вести. Начальник пенитенциарного учреждения неожиданно отдал распоряжение, согласно которому Баадер мог оставаться в библиотеке, только пока там находится и Майнхоф.

Группа поверила Хорсту Малеру, его информацию никто не проверил. Теперь судьба акции зависела от того, готова ли Ульрика Майнхоф остаться. Она решила пойти на это. Четыре года спустя она оправдывала освобождение Андреаса Баадера тем, что он был революционером, незаменимым для организации герильи в метрополии.

Ульрика, 17 лет (слева) и Винке, 20 лет

За несколько дней до освобождения заключенного она навестила в земле Гессен свою сестру Винке, которая была старше ее на три года. Сестры, дети войны и круглые сироты, вспомнили общее политическое прошлое в эпоху Аденауэра. Ульрика Майнхоф хотела любой ценой помешать тому, чтобы ее дочери оказались у ее бывшего мужа Клауса Райнера Рёля или жили с Ренатой Римек [IV]. От профессора истории, своей бывшей приемной матери, обе сестры давно держались на определенном расстоянии по личным и политическим мотивам.

Винке тоже была матерью двух дочерей. Когда-то сестры пообещали друг другу, что каждая позаботится о детях другой, если того потребуют обстоятельства. Ульрика Майнхоф успокоилась, когда сестра охотно повторила свое обещание. Ульрика ничего не сказала о запланированной акции, а сестра ничего не спросила.

* * *

А. Баадера выводят из тюрьмы для занятий в Институте социальных исследований

Около половины десятого автозак остановился перед далемским институтом. Вышел Андреас Баадер, бледный, темноволосый, среднего роста. Его правая рука была прикована наручником к руке охранника, второй охранник позвонил во входную дверь. Оба полицейских были при оружии. Открыл служащий Георг Линке. В читальном зале старший офицер освободил руку Андреаса Баадера, и тот подсел к Ульрике Майнхоф. Торопясь, они тихо заговорили друг с другом, в то время как старший офицер проверил, заперта ли вторая дверь в читальный зал. Затем он закрыл высокие окна, выходящие в сад. Однако вскоре ему пришлось открыть одно окно, так как Ульрика Майнхоф и Андреас Баадер много курили.

Снова раздался звонок в дверь. На основе различных источников мы можем реконструировать дальнейший ход событий. Перед Георгом Линке предстали две девушки, которым он вчера объяснял, что читальный зал в этот день будет закрыт до обеда. Они были настойчивы, и Линке уступил, позволив им разместиться за столом в большом холле виллы. Он удалился в свое служебное помещение, не заметив, что девятнадцатилетняя Ирена Г. [V] и двадцатишестилетняя Ингрид Шуберт были вооружены. Но это была еще не вся группа. Вскоре снова позвонили. Когда Линке в этот раз вышел в холл, девушки уже открыли входную дверь. В здание быстро вошел мужчина, лицо которого скрывала шерстяная шапка [VI]. В одной руке у него был газовый пистолет, в другой — беретта с глушителем. Следом за ним зашла тридцатилетняя Гудрун Энслин, вооруженная мелкокалиберной винтовкой. Теперь освободительная команда была в полном сборе.

Человек в маске [VII] хотел припугнуть Линке выстрелом из газового пистолета. По ошибке, как он говорил позднее, он выстрелил из огнестрельного оружия и ранил Линке. С двумя сослуживицами Линке убежал обратно в служебное помещение, из окна которого все трое вылезли наружу. На Мигельштрассе они стали звать на помощь. Напрасно. В тихом спальном районе с большими садами их никто не услышал.

Между тем Гудрун Энслин первой ворвалась в читальный зал, за ней последовали Ирена Г., Ингрид Шуберт и мужчина. Началась схватка с полицейскими, и снова прозвучали выстрелы, на этот раз уже с обеих сторон. Но больше никто не пострадал. Андреас Баадер, а за ним и Ульрика Майнхоф выпрыгнули из открытого окна в сад, следом — остальные. (В пепельнице остался лежать плотно скрученный акцизный ярлык. Позднее при розыске партизан полиция не раз показывала по телевидению их конспиративные квартиры, но часто не могла ответить на вопрос, кто из разыскиваемых там ночевал. Те, кто был знаком с Ульрикой Майнхоф и видел в кадре скрученные акцизные ярлыки, знали ответ.) Вскоре после этого взревели моторы двух автомобилей. Затем снова наступила тишина, нарушаемая лишь голосами птиц.

* * *

Как раз в тот день в Гамбурге бывший супруг Ульрики Майнхоф Клаус Райнер Рёль праздновал пятнадцатилетний юбилей журнала «конкрет» [VIII]. Все его гости знали прежнего главного редактора и обозревателя журнала [IX]. Многие ценили Ульрику Майнхоф больше, чем хозяина. Неожиданно на вечеринке распространилась новость, что полиция разыскивает Ульрику Майнхоф, и в связи с чем она ее разыскивает. Настроение было испорчено. Юрген Хольткамп, бывший редактор «конкрета», а теперь автор передач на «Радио Бремен», хранил молчание. Он быстро попрощался и поехал обратно в Бремен. Он знал, кто ждет его дома.

Марианна X. [X] и Ян-Карл Распе по настоятельной просьбе Ульрики Майнхоф увезли семилетних близнецов Регину и Беттину [XI] из Западного Берлина в Бремен к Хольткампу. В этот вечер X. и Распе ужинали с Лили Хольткамп, тремя ее детьми и дочерьми Ульрики Майнхоф. Лили Хольткамп включила новости по телевизору. Но когда ведущий программы новостей объявил, что поджигатель универмага Андреас Баадер [XII] был освобожден с применением оружия и что преступники находятся в бегах, она быстро выключила телевизор. Девочки не должны были услышать имени своей матери. Дети продолжали спокойно есть дальше, но взрослые вдруг занервничали. Марианна X. и Ян-Карл Распе отправились обратно в Западный Берлин.

Были опасения, что через день розыски нач­нутся и в Бремене. Поэтому Хольткампы уложили чемоданы и поехали со всеми пятью детьми к Северному морю. Они сняли помещение в деревенском доме юго-западнее Куксхафена.

Винке Цицлаф работала директором спецшколы в Лолларе (земля Гессен). Она находилась на курсах повышения квалификации учителей в Вайльбурге-на-Лане, когда услышала по радио об освобождении заключенного. Хотя поначалу имя Ульрики Майнхоф не упоминалось, Винке догадалась, что ее сестру тоже разыскивают. Она покинула Вайльбург и поехала в Штауфенберг под Лолларом, где жила, чтобы Ульрика могла застать ее в любое время. Сама она подготовилась к тому, чтобы принять у себя племянниц, как и обещала.

Но на следующий день в ее дом ворвалась полиция с ордером и пригрозила: «Мы будем искать здесь вашу сестру!» Она поняла, что детей Ульрики Майнхоф нельзя везти к ней до тех пор, пока все не уляжется. Велика была вероятность, что полиция, используя близнецов, начнет шантажировать их мать. С этого момента Винке каждого, кто ей звонил, прерывала, чтобы незамедлительно сообщить, что полиция рассчитывает найти Ульрику Майнхоф у нее. Она надеялась, что так сестра узнает об этом. Однажды позвонил телефон, но на этот раз звонившая первой перебила ее. Хорошо знакомый нежный голос сказал: «Не волнуйся, Винке, все в порядке».

У Ульрики Майнхоф были исключительные родительские права на своих дочерей. Она не без оснований надеялась, что и при переходе на нелегальное положение можно будет оставить девочек у Винке. В конце концов, даже осужденные и арестованные женщины не теряют права решать, где будут жить их дети. Она никогда не думала о том, чтобы навсегда расстаться с детьми. Незадолго до освобождения Баадера она начала оформление загранпаспортов для дочерей. Ульрика предусмотрела наихудший вариант развития событий: свой арест. Но она не могла и предположить, что срок за освобождение заключенного может составить более полугода или года. Однако если бы ей удалось избежать ареста, она смогла бы жить с детьми за границей. Ульрика рассматривала разные варианты.

Она не могла представить, что западноберлинский суд в течение 48 часов после освобождения Баадера временно передаст родительские права Клаусу Райнеру Рёлю. Обычно в похожих случаях суд в те годы не принимал подобных решений. За неожиданной просьбой отца, который далеко не всегда пользовался своим правом навещать детей, возможно, стояла полиция. Ведь после того как суд — без присутствия адвоката Ульрики Майнхоф или ее сестры — временно передал детей Рёлю, полиция получила возможность официально разыскивать детей через Интерпол и таким образом, вероятно, добраться до матери. И уж во всяком случае могла оказывать давление на мать. Дети стали пешками в этой игре, чего Ульрика Майнхоф хотела избежать.

* * *

Ульрика Майнхоф ничего этого не подозревала. В тот день, 14 мая, около семи часов утра всего в километре от Института социальных исследований тридцатидвухлетняя актриса Барбара Моравиц в прихожей своей квартиры на Хайлигендаммштрассе нашла записку, которую просунула под входную дверь Ульрика Майнхоф: «Мы придем завтракать. Анна». «Анна» — это было прозвище, которое подруги дали друг другу, использовав образ Анны из оперы Брехта «Махагони» [6].

Спонтанные, без приглашения, визиты друзей и товарищей не были для Барбары Моравиц чем-то необычным. В ее большой квартире в старом доме часто встречались западноберлинские левые, такие как Руди Дучке [XIII], Эрих Куби [7] или Бахман Нируманд [8], а также художники, которые посещали Республиканский клуб или были членами входившего в него шахматного клуба. После того как ее дети уходили в школу, Барбара покупала свежие булочки и что-нибудь еще для обильного завтрака.

Ирена Гёргенс

Ульрика Майнхоф, Гудрун Энслин, Ингрид Шуберт, Ирена Г., Андреас Баадер, неизвестный стрелявший и две женщины-водителя оставили краденые машины недалеко от места событий и пошли дальше пешком. На лестничной клетке они встретили старую соседку Моравиц. Эта антифашистка, помогавшая, вероятно, еще при побеге Фрица Кортнера [9] в Швейцарию, позже твердо заявила полиции, что никогда не видела беглецов.

Ингрид Шуберт

Они были веселы и радовались удаче. Поскольку Георг Линке убежал, они еще не знали, что выстрел поразил его печень. Только из вечерних новостей им стало известно об этом.

В суете Ульрика Майнхоф оставила в Институте сумку, где лежала закладная на 40 тысяч немецких марок, а также наличные и документы. Барбара Моравиц быстро сходила в банк и сняла для Ульрики 40 немецких марок из тех 41, которые еще были у нее на счете. Когда оба ее ребенка пришли из школы, она им сказала: «Мы играем в индейцев». Так как дети знали некоторых из гостей, она настоятельно попросила их: «Вы не должны никому рассказывать, что они были здесь, иначе я попаду в тюрьму!» Дети сдержали обещание.

«В таком виде вам ходить по улице нельзя», — определила актриса и убедила Андреаса Баадера сесть в ванной на крышку унитаза, чтобы постричь ему волосы. Затем она делала прически, гримировала и переодевала тех, кто во время операции по освобождению был без масок. Ульрика Майнхоф пришла с распущенными волосами, в джинсах и легком джемпере. «Так они тебя сразу поймают!» — воскликнула Барбара Моравиц и достала из шкафа комплект одежды небольшого размера.

Сразу после полудня молодая женщина со старомодной прической, в синем костюме с узкой юбкой и приталенным жакетом и в белой блузке вошла в автобус номер 10. Ульрика Майнхоф купила билет и поехала в Шарлоттенбург, где она намеревалась встретиться с другими членами группы в квартире эстрадного артиста Вольфганга Нойса [10].

В этот вечер и в последующие дни освобождение Андреаса Баадера было единственной темой обсуждения в местах проживания левых и в пивных Федеративной Республики Германии. Вот это дело! Люди смеялись и аплодировали.

За один день Западный Берлин был наводнен фотографиями Ульрики Майнхоф. Это был самый масштабный розыск с 1945 года. Никогда столь же интенсивно не разыскивали ни нацистских убийц, ни военных преступников. В кратчайшее время на всех столбах для объявлений были развешаны плакаты с крупным заголовком: «Покушение на убийство в Берлине, вознаграждение — 10 тысяч немецких марок!» Затем указывалось имя только Ульрики Майнхоф, но не имя бежавшего Баадера или имя стрелявшего. Покушение на убийство? Ульрика Майнхоф не стреляла даже из газового пистолета, об этом знала и полиция. Под ее большим фото было напечатано: «Возраст 35 лет, рост 165 см, худощавая, лицо овальное, волосы длинные каштановые, глаза карие… На день совершения преступления разыскиваемая проживала в Берлин-Шёнеберге, Куфштайнштрассе, 12; в настоящее время в бегах. Кто может предоставить информацию о ее местонахождении?»

Примечания переводчика

1. [1] Вагенбах Клаус (р. 1930) — западногерманский издатель, член Немецкой ассоциации писателей. В 1964 году основал собственное издательство, принципами которого были провозглашены «историческое сознание, анархия, гедонизм». В 1960-е годы стал известной фигурой во внепарламентской оппозиции и студенческом движении. В 1974 году Вагенбах был осужден на девять месяцев лишения свободы условно за публикацию манифеста РАФ.
2. [2] «Веселая герилья» — так с конца 1960-х годов левые, считавшие «спонтанность масс» революционным элементом, называли свои публичные ненасильственные акции: уличные театральные действия, забрасывание тортами знаменитостей и т.д.
3. [3] Республиканский клуб — объединение внепарламентской оппозиции в Западном Берлине, которое было основано в 1967 году. Затем подобные клубы стали организовываться в разных городах ФРГ. Это были неформальные центры, в которых разрабатывалась теория и стратегия будущих акций.
4. [4] «Эйджент оранж» (англ. Agent orange — оранжевый реагент) — смесь дефолиантов и гербицидов синтетического происхождения. Название появилось из-за оранжевой окраски бочек для транспортировки этого химиката. Применялся американской армией во Вьетнамской войне с 1961 по 1971 годы в рамках программы по уничтожению растительности. Эта программа должна была лишить вьетнамских партизан естественных лесных укрытий. Массированное применение «эйджент оранж» стало причиной разрушения природной среды в тех регионах, где проводилась дефолиация, а также миллионов случаев тяжелых заболеваний, в том числе передающихся по наследству, среди местного населения. Фактически применение «эйджент оранж» — массовое военное преступление, оставшееся безнаказанным.
5. [5] «Опосредованная война» — международный конфликт между двумя странами, которые пытаются достичь своих собственных целей с помощью военных действий, происходящих на территории и с использованием ресурсов третьей страны, под прикрытием разрешения внутреннего конфликта в этой стране [XIV].
6. [6] «Расцвет и падение города Махагони» — опера Курта Вайля в трех частях на либретто Бертольта Брехта, созданная в 1929 году. Словом «Махагони» Бертольт Брехт еще в начале 1920-х годов обозначал «цинично-безумное государство», каким представлялась ему Германия в случае победы национал-социалистов.
7. [7] Куби Эрих (1910–2005) — немецкий журналист и публицист. Считался одним из самых видных летописцев ФРГ. В 1960-х годах активно поддерживал студенческое движение.
8. [8] Нируманд Бахман (р. 1936) — иранский левый политический деятель, писатель, журналист и переводчик. Многолетний политический эмигрант в ФРГ, где активно участвовал в деятельности внепарламентской оппозиции и студенческого движения протеста.
9. [9] Кортнер Фриц (1892–1970) — австрийский и немецкий актер еврейского происхождения, режиссер театра и кино, сценарист. После прихода нацистов к власти в Германии вынужден был бежать из страны.
10. [10] Нойс Ханс Вольфганг Отто (1923–1989) — немецкий кабаретист и актер. В 1960-х годах присоединился к внепарламентской оппозиции, участвовал в манифестациях, сидячих демонстрациях и других политических акциях. С 1967 по 1969 годы принимал активное участие в работе Республиканского клуба в Западном Берлине.

Комментарии

1. [I] Грюндерство (от нем. Gründer — учредитель, основатель) — термин XIX века, описывающий особенности социально-экономического поведения буржуазии в эпоху торгово-промышленного бума, когда наблюдалась «учредительская горячка», массовое лихорадочное открытие торговых, промышленных, транспортных, строительных компаний, взрывная эмиссия ценных бумаг, массовые спекуляции на бирже и массовые же махинации. В Германии «эпохой грюндерства» (Gründerzeit) называют период бурного промышленного роста, начавшийся в 1850-е годы, или же только период 1871–1873 годов, когда спекулятивный экономический рост обеспечивался пятимиллиардной французской контрибуцией по результатам Франко-прусской войны. Спекулятивный характер грюндерства повлек за собой столь же грандиозный крах 1873 года, приведший к 20-летней стагнации («грюндерский кризис»). В эпоху грюндерства в Германии шло широкомасштабное городское строительство, были возведены целые кварталы, частично уцелевшие до сих пор. В архитектурном плане грюндерство — синоним эклектизма, безвкусицы, эпигонства и нелепой пышности.
2. [II] СДС — то же, что ССНС, Социалистический союз немецких студентов (нем. Sozialistischer Deutscher Studentenbund, SDS), левая, затем леворадикальная студенческая организация, действовавшая в ФРГ и Западном Берлине в 1947–1970 годах. Возникла как формально независимая, а в действительности дочерняя организация Социал-демократической партии Германии (СДПГ). Первоначально следовала в русле политики СДПГ, безжалостно вычищая из своих рядов всех, кто был левее линии партии. С середины 1950-х годов между СДПГ и ССНС стало расти напряжение, которое после принятия СДПГ правой программы (Годесбергской) вылилось в открытый разрыв (официально оформленный в 1961 году). ССНС сыграл выдающуюся роль в становлении внепарламентской оппозиции и в развитии студенческого движения протеста в 1960-е годы. Распался после провала основных ненасильственных кампаний внепарламентской оппозиции (против введения чрезвычайного законодательства, против ядерного вооружения и т.п.) и под воздействием дальнейшего полевения своих активистов, массово уходивших в коммунистические, маоистские и т.п. организации. Подробнее о ССНС см.: Тарасов А.Н. «Капитализм ведёт к фашизму — долой капитализм!».
3. [III] «Тупамарос» — уругвайское Движение национального освобождения (Движение национального освобождения им. Тупак Амару), организация городских партизан, действовавшая в 1963–1973 годах. Первой широко и успешно применила в XX веке тактику городской герильи. Была разгромлена после военного переворота 1973 года, с помощью повальных обысков и арестов в стране и массовых пыток. Уцелевшие члены организации ушли в глубокое подполье (или эмигрировали, чтобы принять участие в вооруженной борьбе в других странах Латинской Америки). После падения военного режима в 1985 году «тупамарос» вышли из подполья и реорганизовались в легальную партию, которая позже приняла название «Движение народного участия» и вошла в «Широкий фронт» — правящую левую коалицию.
4. [IV] Римек Рената Катарина (1920–2003) — немецкий педагог, историк и деятель пацифистского движения. Всю жизнь колебалась между умеренной оппозиционностью и конформизмом. В 1941 году примкнула к антропософскому движению (вскоре запрещенному нацистами), но была изгнана оттуда за вступление в НСДАП. Сделала успешную академическую карьеру при нацистах. С 1943 года жила в доме Ингеборг Майнхоф, матери У. Майнхоф. В 1948 году после смерти И. Майнхоф стала опекуншей ее дочерей. В 1946 году Р. Римек вступила в СДПГ и уверовала в западную демократию. В конце 1950-х годов стала активисткой пацифистского движения, в 1960 году была одним из основателей пацифистского «Немецкого союза мира», кандидат от этой партии на федеральных выборах 1961 года. В результате этой деятельности Р. Римек пришлось оставить государственную службу. В 1964 году она вышла из «Немецкого союза мира» и вновь примкнула к антропософам. В 1971 году публично призвала У. Майнхоф прекратить вооруженную борьбу. Получила разрешение властей на воспитание дочерей Майнхоф и настроила их против матери. До конца жизни отрицала факт своего членства в НСДАП, несмотря на существование партбилета № 8915151.
5. [V] Ирена Г. — Ирена Гёргенс (р. 1951), член РАФ с момента основания. Участвовала в нескольких операциях РАФ, проходила военную подготовку в лагере ФАТХ в Иордании. Была арестована в октябре 1970 года и в 1971 году осуждена на 6,5 лет тюремного заключения. Не совсем понятно, почему ее фамилия не называется в книге Ю. Дитфурт, вероятно, это связано с какими-то ограничениями юридического характера.
6. [VI] Имеется в виду «пассамонтана» или «балаклава», то есть речь идет о маске.
7. [VII] Существует версия, согласно которой этим человеком был Клаус Вагенбах (см. примечание 1), но эту версию никто до сих пор не смог подтвердить.
8. [VIII] Из «бунтарских» соображений название журнала писалось со строчной буквы, переводчик сохранил это в данном тексте (в 1957 году в ФРГ такое действие считалось «бунтарским»). «Конкрет» — первоначально социал-демократический молодежный журнал, постоянно левевший и в результате порвавший с СДПГ (в 1959 году лишен финансирования СДПГ, а редакция исключена из ССНС (см. комментарий II), а в 1960 году СДПГ окончательно прервала с журналом все отношения). Сыграл огромную роль в создании «новой левой» политической сцены в ФРГ в 1960-е годы, в организации внепарламентской оппозиции и студенческого движения (подробнее об этом см.: Тарасов А.Н. «Капитализм ведёт к фашизму — долой капитализм!»). Издается до сих пор.
9. [IX] Речь идет, конечно, об У. Майнхоф, которая была главным редактором «Конкрета» с 1960 по 1964 год и обозревателем с 1959 по 1969 год.
10. [X] Марианна Х. — Марианна Херцог (р. 1939), западногерманская журналистка, активистка внепарламентской оппозиции, одна из основателей (1968) недолго просуществовавшего Совета действий за освобождение женщин, который считается прямым предшественником современного радикального феминизма в ФРГ. Член РАФ в 1970–1971 годах, содержала конспиративную квартиру. Вышла из РАФ весной 1971 года, в декабре того же года была арестована, к весне 1972 года из-за режима содержания в «мертвых коридорах» была доведена до физического и психического истощения, в результате чего освобождена из-под стражи, однако спустя месяц арестована вновь. На суде обвинению не удалось доказать соучастие М. Херцог в ограблении, а наказание за подделку документов перекрывалось сроком предварительного заключения. Позднее М. Херцог работала в феминистском движении. Автор нескольких книг. Почему ее фамилия не называется в книге Ю. Дитфурт, непонятно, вероятно, это связано с какими-то ограничениями юридического характера.
11. [XI] Дочери У. Майнхоф и К.Р. Рёля.
12. [XII] А. Баадер был осужден в октябре 1968 года на три года тюрьмы за поджог универмага во Франкфурте-на-Майне. Поджог был осуществлен в знак протеста против равнодушия западногерманского «общества потребления» к массовым убийствам в Южном Вьетнаме.
13. [XIII] Дучке Руди (Альфред Вилли Рудольф) (1940–1979) — леворадикальный теоретик, лидер ССНС (см. комментарий II). 11 апреля 1968 года был тяжело ранен выстрелом в голову неофашистом Йозефом Бахманом, начитавшимся шпрингеровских газет (которые травили Р. Дучке). Получивший тяжелую инвалидность Дучке был вынужден эмигрировать из ФРГ. Погиб от последствий ранения в декабре 1979 года.
14. [XIV] Термин буржуазной политологии времен «холодной войны», когда любая вооруженная борьба против западного империализма трактовалась как результат «происков Кремля».