Стремясь приобрести колонии в Западной и Северной Африке, в течение XIX века Франция планомерно наступала на территории, заселённые преимущественно мусульманами. В 1830 году последний французский король из династии Бурбонов, Карл X, намереваясь отвлечь внимание подданных от своей реакционной политики внутри страны и увлечь их заморскими приключениями, направил военную экспедицию в Алжир. 5 июля того же года французская армия вошла в город Алжир. Вопреки ожиданиям французского суверена подданные не увлеклись африканской экзотикой и через три недели отстранили его самого от власти.
Вырвав североафриканские территории из объятий слабого соперника — Османской империи, полноправной хозяйкой в Алжире Франция стала не сразу. Последняя крупная война с туземцами — подавление восстания под руководством Абд аль-Кадира — завершилась только в 1847 году. С тех пор французскому господству в Алжире ничего не угрожало, если не считать восстаний арабов 1864 года и берберов 1871-го. Без существенных изменений колониальный режим просуществовал до Второй мировой войны (1939–1945).
Административно страна была разделена на три департамента: Оран (запад), Алжир (центр) и Константин (восток). Была осуществлена массовая экспроприация у местного населения плодородной земли и передача её во владение белым переселенцам — преимущественно французам (но не только французам, поскольку в Алжир переселялись также испанцы, итальянцы, немцы). С 1830 по 1940 колонизированные потеряли 3 445 000 гектаров земли[1]. По состоянию на 1954 год из 10,4 млн га обрабатываемой земли 2,7 млн га (26 %) принадлежало 22 тыс. землевладельцев-французов (3,3 % от общего числа землевладельцев), большинство из которых (9 тыс. человек) владела участками площадью более 100 га. У 631 тыс. землевладельцев-мусульман было 7,7 млн га земли наделами преимущественно по 1–10 га и меньше (таких малоземельных крестьян-бедняков насчитывалось около 440 тыс.; их называли феллахами). 571 тыс. алжирцев были безземельными сезонными сельскохозяйственными рабочими, главным образом хаммессами, то есть работающими за 1/5–1/10 часть урожая, образуя таким образом массу сельского пролетариата[2].
За более чем сто лет Алжир был колонизирован французами настолько, что его стали называть «заморской Францией». Хотя 1,029 млн колонистов[3] составляли абсолютное меньшинство (около 13 %) населения страны, крупные приморские города были наполовину французскими (в сельской местности вообще жило только 196 тыс. колонистов[4]). Например, во втором по населению алжирском городе Оране европейцы составляли 60 % жителей. Туристы в Алжире вполне могли представить себе, что они во французском Марселе, а Оран напоминал испанский город. Вдоль широких центральных улиц и бульваров высились дома европейской архитектуры с кафе на первых этажах, на городских пляжах загорала французская молодежь. Европейцы жили в богатых кварталах, в их руках сосредоточились наиболее плодородные земли, большинство промышленных и торговых предприятий, а вместе с ними – политическая и административная власть. Во Францию из Алжира присылали открытки, на которых страна подавалась исключительно в романтических тонах: если на них и фигурировали туземцы, то только в роли экзотических персонажей из сказок «Тысячи и одной ночи». Как бы ни называли его французы или каким бы он ни представлялся в их воображении, колониальная действительность Алжира существенно отличалась от реалий метрополии, и Франция в Алжире существовала только для меньшинства.
В начале 1950-х в стране проживало более 8 млн мусульман (арабов и берберов), 90 % из которых были неграмотны[5]. Мусульманское население страдало от хронической безработицы, отсутствия медицинского обслуживания, а зачастую просто от голода[6]. Большинство тех, у кого работа всё же была, работали в сельской местности, в частности, как батраки на фермах белых колонистов. Французское гражданство, а с ним и политические права было лишь у меньшинства. Поэтому многие вынуждены были искать лучшей доли на чужбине. В конце XIX века началась трудовая миграция. В течение Первой мировой войны (1914–1918) во Францию для работы на заводах прибыли 119 тыс. алжирцев[7]. К началу 1950-х число алжирских рабочих в метрополии возросло до 280 тысяч[8]. Работали они в основном на наименее оплачиваемых работах.
Экономические и социальные последствия колониализма были физическими и психологическими. Коренное население страны лишалось не только культуры и идентичности — ему отказывали в самостоятельной истории, независимой от истории колонизатора. Вся работа идеологической машины в метрополии была направлена на создание и укрепление представления, что до прихода поселенца колонизированный просто не существовал, что он был никем. Колонизатор ввёл его в историю, наполнил его жизнь смыслом, сделал его полноценным. Без колонизатора колонизированный ничто.
Ещё во время Первой мировой войны во французской армии воевали как французы, так и выходцы из французских колоний, в том числе из Алжира. Алжирцы служили в лёгкой пехоте, лёгкой кавалерии и вспомогательных войсках. С провозглашением права народов на самоопределение, выдвинутого после окончания войны и большевиками, и американским президентом Вудро Вильсоном, алжирская интеллигенция начала обдумывать перспективы если не полной политической независимости, то хотя автономии или какого-нибудь самоуправления для своей страны.
Сначала антифранцузское движение возглавил Хадж Абд аль-Кадир, внук легендарного Абд аль-Кадира и член Центрального Комитета Французской коммунистической партии (ФКП). В 1926 году он основал организацию «Североафриканская звезда», ставшую первой алжирской националистической партией и просуществовавшую до 1937 года. Вскоре после создания в неё вступил Ахмед Мессали Хадж (будущий председатель партии и ведущий деятель национально-освободительного движения в 1930–1950-х), и «Североафриканская звезда» отделилась от французской компартии, считавшей постановку вопроса о независимости Алжира преждевременной. Несмотря на расхождения во взглядах на политическое будущее североафриканской страны, обе организации продолжали поддерживать союзнические отношения.
В 1937 году, когда французские власти распустили «Звезду», Мессали Хадж основал Партию алжирского народа, выступившую за полную независимость Алжира, всеобщее избирательное право, свободу прессы и собраний, школьное образование с арабским языком обучения, конфискацию больших землевладений. После запрета партии в 1946 году её место заняли Движение за триумф демократических свобод всё того же Мессали Хаджа, Демократический союз Алжирского манифеста Ферхата Аббаса и «Специальная организация» Бен Беллы. Эти организации стали прямыми предшественниками Фронта национального освобождения (ФНО), а их члены — будущими кадрами вооруженной борьбы. Все они выступали либо за широкую автономию Алжира в составе новой французской федерации, либо за полную политическую независимость страны. Движение за триумф и Демократический союз вели политическую борьбу путем агитации и участия в выборах, «Специальная организация» выступала за вооруженную борьбу и её разворачивала.
После поражения в 1940 году представители «Свободной Франции» набирали добровольцев по всей французской колониальной империи, в том числе среди коренного населения Алжира, обещая, в случае победы над немцами и итальянцами, предоставить Алжиру независимость. Вербовщики смогли достигнуть значительных успехов, и против фашизма — сначала в Северной Африке, а позднее в Южной Европе — сражались тысячи алжирских арабов (3-я алжирская пехотная дивизия была полностью укомплектована выходцами из Алжира, 60 % из которых составляли мусульмане[9]). В частности, во французской армии в Европе служили один из будущих лидеров ФНО Ахмед Бен Белла и будущий революционный теоретик Франц Фанон.
Но французские власти не собиралась держать слово. Война закончилась, а страна оставалась колониальным владением. С последними залпами войны в Европе освобождением повеяло и в воздухе Африки, но французы не торопились с деколонизацией. В ответ на пренебрежение стремлениями народа по Алжиру прокатилась волна спонтанных выступлений масс.
1 мая 1945 года по всей стране прошли первомайские демонстрации алжирцев, организованные Партией алжирского народа. В столице и некоторых других городах полиция открыла огонь по демонстрантам. Были убиты десятки людей, сотни получили ранения. В одном только городе Алжир было убито 11 человек[10]. Ответом алжирцев, который не заставил себя ждать, стало восстание.
8 мая, в день, когда пришла весть о капитуляции Германии, ряд демонстраций по этому случаю состоялся в городах северо-восточного Алжира, в тогдашнем департаменте Константин. Демонстранты несли и антиколониальные лозунги, и лозунги независимости. В городах Сетиф и Гельм демонстрации были разогнаны полицией с применением пулемётов. Разъяренные участники шествия в Сетифе взялись за кинжалы, палки, камни и принялись убивать всех встречных европейцев. Начались погромы колонистов, продолжавшиеся несколько дней, в которых погибло более 100 человек, в том числе мэр Сетифа, социалист.
Беспорядки скоро охватили весь северо-восток Алжира, превратившись в настоящее восстание. В 20 городах и городках страны в нем приняли участие до 50 тыс. человек[11]. Повстанцы, вооруженные охотничьими ружьями и трофейными автоматами, поджигали фермы колонистов, убивали европейцев, нападали на отряды правительственных войск. Действия повстанцев были несогласованными, поэтому французские власти смогли относительно быстро подавить восстание. В городе Сетиф было объявлено военное положение. Против алжирцев бросили 12 тыс. солдат, поддержанных авиацией, флотом, полицией и гражданской гвардией (отрядами «самообороны» колонистов). Районы восстания были разгромлены: города и сёла сжигались, мусульманское население истреблялось без разбора, гражданских расстреливали без суда. Резня продолжалась до 17 мая, когда оружие сложили последние отряды повстанцев. Жертвами французских властей стали, по разным оценкам, от 6 до 45 тыс. алжирцев[12].
В начале 1950-х алжирское национально-освободительное движение переживало подъём. Момент был очень удачным. Поражение французской армии под Дьенбьенфу во Вьетнаме в мае 1954 года и вынужденный уход из Индокитая, вывод британских войск из Египта, начатый осенью 1954-го, успех националистов Туниса, завоевавших автономию для своей страны, и усиление вооруженной борьбы патриотов Марокко создавали новую ситуацию на мировой арене и в североафриканском регионе. На этом фоне алжирцы, чувствуя себя, с одной стороны, создателями практически всего алжирского национального богатства, а с другой — наиболее бесправной группой населения, относились к французским властям с откровенной неприязнью. Началась подготовка к вооруженной борьбе: закупка оружия и боеприпасов, военное обучение алжирских эмигрантов в арабских странах, пропаганда, направленная на политическое и дипломатическое обеспечение будущего восстания.
Первую пробу сил алжирские повстанцы провели в ночь на 1 ноября 1954 года (в день католического праздника Всех святых), когда в 30 пунктах страны было совершено более 100 нападений и актов саботажа. В нападениях участвовали более 1000 боевиков. Были убиты десятки французских солдат и полицейских, разрушены несколько полицейских участков и административных зданий, разгромлены несколько складов и предприятий. Алжирцы провели экспроприации: в городе Алжир подразделение Рабаха Битата захватило 25 000 000 французских франков (≈50 000 долларов США), в Кабилии повстанцы Белькасема Крима — 2 000 000 франков (≈4000 долларов)[13].
Вместе с тем, несмотря на внезапность нападения и отчаянную храбрость нападавших, французы смогли отразить большинство атак, в том числе и из-за недостаточной координации действий повстанцев (например, в Оране атака на казармы началась преждевременно, и огнём защитников были убиты сразу восемь нападавших).
Ответственность за нападения 1 ноября взял на себя недавно созданный Фронт национального освобождения (ФНО). Его организаторами и первыми руководителями стали бывшие члены «Специальной организации» и других националистических групп — Амируш Аит Хамудаа, Ахмед Бен Белла, Мустафа Бен Булаид, Ларби Бен М’хиди, Рабах Битат, Мухаммед Будиаф, Мурад Дидуш, Мухаммед Кидер и Белькасем Крим. Местом своей штаб-квартиры они выбрали египетскую столицу Каир, тогдашний центр арабского национализма и антиимпериализма на Ближнем Востоке. Большая часть сторонников ФНО базировалась в Тунисе, меньшая — в Марокко.
Из девяти первых руководителей ФНО через два года войны только один останется жив и на свободе. И это было обычным делом как для руководящих, так и для рядовых участников борьбы. Вообще сельский партизан или городской боевик от момента присоединения к национальному движению до своей гибели или ареста проводил в движении не больше года.
Сначала у французских властей сложилось впечатление, что ФНО настроен просоветски и стремится установить на территории Алжира коммунистический режим. На самом деле руководители ФНО вовсе не стремились строить в Алжире социализм. Часть их видела своим идеалом исламскую республику, другие говорили о социализме, но в расплывчатых терминах, и в целом откладывали разработку социальной программы до выполнения главной задачи — завоевания независимости. На тайной конференции повстанческих командиров и лидеров ФНО в долине Суммам (Кабилии), состоявшейся в августе-сентябре 1956 года, была принята Суммамская платформа, в которой подчеркивалась необходимость аграрной реформы при сохранении частной собственности на землю.
Вооружённое крыло ФНО называлось Армией национального освобождения (АНО). Она состояла из шести вилаев (автономных региональных командований). Борьба велась в основном в сельской местности, в горах Кабилии (центр, на севере Алжира) и Ауреса (восток, недалеко от границы с Тунисом), где партизаны организовывались в фауджи (взводы), катиба (роты) и фаилеки (батальоны)[14]. Крупные очаги сопротивления в городах существовали в Оране и Алжире.
Постоянные бойцы назывались муджахедами, временные (например, крестьяне, привлекавшиеся к выполнению заданий время от времени, но большую часть времени ведущие свой обычный образ жизни — работавшие в поле) — мусабилеями[15]. Имелись и вспомогательные «служащие», занимавшиеся сбором разведывательных данных, передачей информации и материальным обеспечением бойцов.
Первые же вооружённые акции обнаружили слабости повстанцев. На начальном этапе у партизан и подпольщиков не было надёжных источников финансирования, им не хватало вооружения и боеприпасов и, наконец, у них не было опыта борьбы в Индокитае, который имелся у французских военных. Основным оружием в начале войны были пистолеты и винтовки (немецкие, системы Маузера)[16]. Через несколько лет появились полуавтоматические винтовки и пистолеты-пулеметы времён Второй мировой войны (часто немецкого производства — MP40). Тяжёлые пулемёты, миномёты или противотанковые гранатомёты (американские «базуки») были редкостью даже в Тунисе — на основной базе «внешней армии».
Другой важнейшей причиной неуспеха первых партизанских операций являлась слабая военная подготовка. Этот недостаток были призваны устранить учебные лагеря, созданные ФНО в Марокко и Тунисе. Ежемесячно сотни обученных бойцов пересекали алжирскую границу, чтобы пополнить ряды АНО. Если в ноябре 1954 года в АНО насчитывалось только несколько сотен постоянных бойцов и чуть более тысячи вспомогательных[17], то к 1956 году численность АНО возросла до 46 тысяч, причём примерно половину составляли постоянные партизаны «внутренней армии», действовавшей непосредственно на территории Алжира. В 1956 году армия состояла из 85 батальонов, в 1958-м — из 37, в 1960-м — из 121. Активность армии распространялась на две трети территории страны. Количество боевых операций, актов саботажа и отдельных покушений выросла с 998 в ноябре 1955 года до 2624 — в марте 1956-го и 2837 — в июле 1956-го. В течение 1956 года бойцы АНО и подпольщики ФНО убили 527 французов и 3569 алжирцев-коллаборационистов[18].
По мере развёртывания национально-освободительной борьбы возникла потребность в точной координации действий различных вилаев, а внутри вилая — зон и отдельных отрядов. С этой целью на конференции в долине Суммам было принято решение о создании сети политико-административных организаций (ПАО).
Структуру ПАО образовывали комитеты ФНО разного уровня (вилаи, зоны, районы, секторы) во главе с политическими комиссарами. В основе всей структуры лежали расположенные в дуарах (селениях преимущественно крестьян-бедняков) органы управления — «комитеты трёх» (председатель, его политический и административный помощники) и «народные собрание пяти» (председатель — член «комитета трёх», казначей, управляющий имуществом ФНО-АНО, медик и уполномоченный по делам культуры). Кроме того, в распоряжении «комитета трёх» были лица, занимающиеся вопросами материально-технического обеспечения и безопасности, выполняющие полицейские функции[19].
В городах структуры ПАО разрабатывались подробнее, опираясь обычно на группы (руководитель, собиратель «революционного налога» в пользу ФНО, ответственные за связь и пропаганду), а те, в свою очередь — на ячейки из 3—4 человек. Почти при каждой группе было подразделение фидаев (боевиков), командир которого соответствовал сельскому политическому помощнику из «комитета трёх»[20].
Кстати, о сборе «революционного налога»: по Алжиру в 1956—1957 годах он обеспечивал приток в казну ФНО ежегодно 12 млрд франков (≈28,6 млн долларов). Ещё 8 млрд франков (≈19 млн долларов) давала помощь арабских стран)[21].
Главной задачей ПАО была замена французской администрации где только возможно. Используя малочисленность колониальных служащих на местах, ПАО заполняли «вакуум власти» своими людьми или подчиняли себе (конечно, тайно) низших чиновников-алжирцев. Даже там, где было много европейцев и колониальный аппарат был силён, ПАО действовали как его неуловимый двойник[22]. Работа этих организаций способствовала политизации широких масс и превращению национально-освободительной борьбы в настоящую народную войну.
Основанная в 1924 году как отделение ФКП, Алжирская коммунистическая партия (АКП) с 1935 года стала независимой организацией. АКП, недооценив значение перехода к вооружённой борьбе и не поняв её подлинного масштаба, сначала отнеслась к ФНО настороженно, но вскоре нашла своё место в общем строю. В конце 1954 года АКП установила контакты с повстанцами и начала оказывать им всяческую поддержку. По всей стране было организовано движение солидарности с ФНО, сбор оружия, медикаментов и денежных средств для него, а в городах — помощь подполью ФНО боеприпасами[23].
В июне 1955-го АКП взяла курс на активное участие в вооружённой борьбе и создала военную организацию «Борцы за освобождение», которая начала действовать в городах Алжир, Оран, Константин и Блида, и отряды «красных маки» (партизан) в долине Шелиф (на западе Алжира). За это в сентябре 1955 года деятельность АКП была запрещена колониальной властью. В подполье АКП продолжала нелегально издавать газету «Либерте», позже наладила выпуск журналов «Реалите альжериенн е марксизм» и «Аль-Джазаир аль-Муджахеда», вела агитацию среди французских солдат[24].
В июле 1956 года, по соглашению между АКП и ФНО, партизаны АКП влились в ряды АНО. Таким образом, АКП объединила свои политические и военные усилия с усилиями ФНО. Половина из 40 членов центрального комитета партии, вступивших в АНО, либо погибли в боях, либо прошли через тюрьмы и концлагеря[25]. Ещё раньше, в апреле того же 1956 года, в ФНО влился Демократический союз Алжирского манифеста во главе с Ферхатом Аббасом и Тауфиком аль-Мадани, окончательно убедившимися в бесперспективности мирной борьбы[26].
Для противодействия усилиям ФНО было создано Алжирское национальное движение (АНД), членов и сторонников которого называли «мессалитами», по имени их лидера Ахмеда Мессали Хаджа. По некоторым данным, АНД поддерживали и частично финансировали французы, которые пытались противопоставить его ФНО, отрицая существование единственного выразителя стремлений алжирского народа, на что ФНО претендовал. Какими бы ни были обстоятельства создания АНД, руководители ФНО выступали за единую стратегию и тактику борьбы за политическую независимость, за объединение всех политических сил в одной единственной организации. Следовательно, любые конкурирующие группы — даже выдвигающие лозунги национального освобождения — рассматривались как враги.
Председатель АНД Мессали Хадж был в прошлом одним из основателей и руководителей нескольких партий, выступавших за независимость, ветераном движения за национальное освобождение и в любом формировании претендовал на роль лидера. ФНО отрицал вождизм, поэтому в ФНО Мессали Хадж места себе не видел. Он нашёл поддержку среди алжирских эмигрантов во Франции (которые обожали его и в прошлом), но не среди алжирцев в самом Алжире. Ещё на раннем этапе войны АНО уничтожила небольшие вооружённые группы АНД, действовавшие в то время в Алжире, а на французской земле развернула против АНД вооружённую борьбу, получившую название «войны в кафе» (поскольку бомбовые атаки на собрания «мессалитов» и их убийства часто происходили именно в кафе). Жертвами этой «войны» стали (убитыми и раненными) до 10 тыс. человек[27]. После этого АНД практически прекратил существование как реальная политическая сила.
По мере разворачивания национально-освободительной войны ФНО пытался перенести борьбу из сельской местности (основной арены боевых действий в первые месяцы войны) в города. Так 20 августа 1955 года отряды из нескольких сот алжирских повстанцев, поддержанные мирным населением, предприняли попытку захватить город Филиппвилль (колониальное название города Скикда в тогдашнем департаменте Константин), в котором стоял гарнизон из 400 французских военных. Обе стороны проявили по отношению к своему противнику чрезвычайную жестокость, убивая и калеча всех подряд. Во время штурма города бойцы ФНО убили 71 европейца и 52 мусульман, в том числе гражданских лиц и детей, потеряв убитыми 134 чел. и ещё несколько сот ранеными[28].
В террористических акциях, развязанных колониальными войсками, полицией и белой милицией после боёв в Филиппвилле, а также после нападения в тот же день на селение Эль-Хали (тоже в департаменте Константин), погибли, по разным оценкам, от 1300 до 12 000 алжирцев — бойцов ФНО и гражданских[29]. В Эль-Хали французские боевые самолёты поливали улицы дождём пуль, стреляя во всех без разбора[30]. В Филиппвилле городская администрация приказала собрать всех молодых мужчин-алжирцев — жителей города на стадионе, где все они были убиты[31].
Отказываясь официально признавать происходящее в Алжире войной, на практике французское правительство провело частичную мобилизацию, и в армию были призваны резервисты. На войну начали прибывать плохо подготовленные к противопартизанским действиям солдаты. 21 мая 1956 года под Палестро (к юго-востоку от Алжира) взвод таких новобранцев попал в засаду, организованную подразделением им. Али Ходжы. В бою погибли 16 французских военнослужащих и только один партизан. Гибель солдат под Палестро вызвала большой шум во французской прессе — это была первая гибель резервистов в Алжирской войне и крупнейшие потери в одном отдельно взятом бою с начала боевых действий.
Взбешённые неудачей в горах, военные решили отыграться на гражданском населении в городе. 27 мая 6 тыс. военных и 1,5 тыс. полицейских, блокировав со всех сторон Касбу (арабский квартал города Алжир), провели в нём массовые обыски и аресты. Были задержаны около 5 тыс. алжирцев.
26 июля 1956 года президент Египта Гамаль Абдель Насер объявил о национализации Суэцкого канала и закрытия его для израильских судов, что вызвало недовольство у стран, в которых находились главные акционеры канала, — Великобритания и Франция. Против Египта начала готовиться агрессия. Для Франции удар по этой стране был не только защитой коммерческих интересов французских акционеров, но и попыткой свергнуть Насера и лишить алжирских националистов поддержки Египта.
29 октября израильские войска начали наступление на Синайском полуострове, а 31 октября Египет стала бомбить британо-французская авиация. Через пять дней британские и французские парашютисты высадились в зоне Суэцкого канала, к которому к тому времени вышла израильская армия. Быстро и ценой незначительных потерь (200 убитых у израильтян, 22 — у британцев и 10 — у французов; число убитых египетских солдат, по разным оценках, составило от 1500 до 3500) была достигнута главная цель операции — взять под контроль Суэцкий канал (правда, его фарватер был заблокирован судами, затопленными египтянами).
Но военная победа обернулась политическим поражением и большим ударом по престижу Великобритании и Франции на международной арене. Уже на следующий день после начала британо-французской агрессии США и СССР потребовали прекращения огня и немедленного вывода войск. Под дипломатическим давлением со стороны своего союзника по НАТО и под угрозой войны с СССР интервенты были вынуждены подчиниться. Вскоре после прекращение огня 6 ноября началась эвакуация войск. Интервенция провалилась. Насер устоял и продолжал предоставлять ФНО разнообразную помощь. АНО было передано большое количество оружия, брошенного интервентами после эвакуации.
В то время как в течение лета 1956 года между повстанцами и французским правительством велись тайные мирные переговоры в Белграде и Риме, в Алжире росла активность колонистов, организованных в неофициальные военнизированные союзы и террористические группы. Одна из таких групп, «Французский североафриканский союз», в ночь на 10 августа заложила бомбу в Касбе. В результате взрыва погибли 73 человека. Мирные переговоры были прерваны.
В ответ на усиление террора против алжирцев, а также с целью привлечь внимание мировой и французской общественности к освободительной борьбе, осенью 1956 года ФНО сделал вторую попытку расширения боевых действий в городах, в первую очередь в столице. Наиболее известными нападениями этой новой городской кампании, получившей название «битвы за Алжир», стали взрывы 30 сентября 1956 года. Три женщины-подпольщицы заложили бомбы одновременно на трёх гражданских объектах в центре столицы: в кафе (исполнитель — Зохра Дриф), у входа в другое кафе (Самия Лахдари) и в здании офиса «Эр Франс» (Джамиля Бухиред; эта бомба не сработала). В течение зимы-весны 1957 года боевики ФНО осуществляли в среднем по 800 нападений (убийств, взрывов) в месяц. 28 января 1957 года практически все алжирцы вышли на недельную всеобщую забастовку, приуроченную к обсуждению алжирского вопроса в ООН[32]. Забастовку поддержало большинство алжирских рабочих во Франции — в Париже, по французским оценкам, на работу не вышли 82 % алжирцев[33].
Восстановить порядок в алжирской столице любой ценой поручили командиру 10-й воздушно-десантной дивизии, генералу Жаку Массю. И он не брезговал никакими средствами: в городе ввели комендантский час для алжирцев, движение «туземцев» между арабскими кварталами и европейскими контролировалось с помощью системы блокпостов; была введена коллективная ответственность дома, квартала или улицы за действия каждого жителя дома, квартала или улицы; при допросах пленных повстанцев — и даже просто подозреваемых в связях с ФНО — широко применялись пытки[34]. За первые 10 месяцев «битвы за Алжир» через допросы прошли 80 тыс. человек (7 тысяч из них «исчезли»; в частности, так «исчез» один из лидеров ФНО Ларби Бен М’хиди[35]), 24 тыс. человек были арестованы и задержаны без суда на длительные сроки; 30 тысяч были «взяты под наблюдение»[36].
«Автономная зона города Алжир» была разгромлена. Французы убили около 1400 фидаев. Руководитель ФНО в городе Ясеф Саади был задержан 24 сентября 1957 года и до конца войны просидел в тюрьме[37]. Уничтожение этой сети ФНО стало большим ударом по национальным силам.
По состоянию на ноябрь 1954 года в Алжире находилось 60 тыс. французских войск — относительно немного[38]. Но вскоре после начала боевых действий французское правительство приступило к быстрому наращиванию военного контингента в своём заморском владении. Зимой 1954/55 года в Алжир прибыли подразделения Иностранного легиона. Вслед за ними в Северную Африку перебросили воздушно-десантные и пехотные части регулярной армии, поддержанные авиацией и флотом. Хотя официальная Франция до последнего времени (вплоть до 1999 года) отказывалась называть конфликт в Алжире войной, сама она провела частичную мобилизацию; в армию были призваны резервисты.
Война заставила Францию держать под ружьём огромную армию в 1,2 млн человек[39]. Треть из этого числа постоянно находилась в Алжире[40], вооружённая пушками, миномётами и танками, поддерживаемая с воздуха самолётами и вертолётами. В войне участвовал даже флот. За семь лет службу в Алжире пройдут 8,5 млн человек, в том числе будущий 22-й президент Франции Жак Ширак.
Значительное численное превосходство колониальной армии постепенно свело на нет преимущество партизан во внезапности и неуловимости. Как следствие, потери АНО резко выросли: с 77 тысяч за первые четыре года восстания (с ноября 1954 по сентябрь 1958 года) до 68 тысяч за один только год с октября 1958 по ноябрь 1959-го[41].
Ежемесячные потери французской армии в Алжире в 1956—1957 годах составляли 780 убитых и раненых[42].
В декабре 1957 года главнокомандующий французской армии в Алжире генерал Рауль Салан установил систему контроля за страной, разделив её на зоны. В каждой зоне на постоянной основе располагался гарнизон, ответственный за все противопартизанские операции в ней. Эта система резко уменьшила число нападений со стороны ФНО и одновременно сковала и лишила мобильности большое количество войск.
Тот же Салан приказал соорудить вдоль границы с Марокко и Тунисом систему укреплённых линий, призванную надёжно изолировать «внутреннюю армию» АНО от «внешней» и перекрыть первой пути пополнения живой силой и поставок оружия. Наиболее известным таким пограничным укреплением стала «линия Мориса» (названная так в честь тогдашнего министра обороны Франции Андре Мориса). Вдоль 460-километровой границы с Тунисом протянулось несколько металлических сетчатых заборов, по которым был пропущен ток под напряжением 5000 вольт. Заборы окружали ограды из колючей проволоки и минные заграждения. Линию охраняли 12,9 тыс. «пограничников», расположенных в блокпостах[43]. Похожая линия перекрывала 720 км границы с Марокко. Ее патрулировали 9,5 тыс. человек[44].
Эпизодические обстрелы пограничных линий из миномётов и прорывы не могли переломить ситуацию в пользу партизан. Соответственно, если в 1955—1957 годах, до строительства «линии Мориса», из Туниса в Алжир ежемесячно переходило около 1000 обученных бойцов, то в начале 1958 года ежемесячные потери АНО на границе достигли 3000 человек[45].
Пытаясь лишить партизан поддержки местного населения, французское командование решило «освободить» сельскую местность от населения. Операции по насильственному перемещению крестьян проводились под предлогом защиты крестьян от террора мятежников. Ради этого опустошались целые области; районы наибольшей активности АНО с помощью напалма и артиллерии превращались в «зону выжженной земли», а их жителей отправляли в так называемые центры перегруппировки, первые из которых появились в апреле 1955 года[46]. Так до основания были разрушены 8 тыс. поселков[47], а более 2 млн человек прошли через окруженные колючей проволокой «центры перегруппировки» (по сути — концентрационные лагеря), включая 400 тыс. интернированных в политических лагерях. 300 тыс. алжирцев бежали в Тунис и Марокко, а 700 тыс. крестьян нашли убежище в городах[48].
При допросе арестованных членов ФНО — или даже просто подозреваемых в сотрудничестве с национально-освободительными силами — французская армия и полиция широко применяла пытки, подвергая им в одинаковой мере и мужчин, и женщин (изнасилование задержанных алжирок было для солдат и полицейских нормой). Наиболее известными местами пыток стали «Вилла Сесини» в городе Алжир (на которой во время «битвы за Алжир» в 1957 году среди прочих допрашивал подпольщиков и будущий лидер Национального фронта Жан-Мари Ле Пен[49]) и «Ферма Амециана» в Константине (через допросы на ней прошли 100 тыс. человек[50]). Тех, кто не выдерживал пыток и умирал, колониальные власти объявляли «пропавшими без вести».
Кроме того, что алжирцев жестоко избивали всеми возможными способами, их пытали электротоком, прижигали сигаретами, на несколько минут погружали голову в воду, лишая возможности дышать, лишали сна и еды на несколько суток подряд, вводили им «сыворотки правды», развязывавшие язык. Предназначенных «исчезнуть» сбрасывали в море с вертолётов во время так называемых «полётов смерти» (перед полётом жертву с помощью наркотиков доводили до обморочного состояния; позже, чтобы трупы не всплывали, к ногам жертв стали прикреплять куски бетона)[51].
Пытки алжирцев не проходили бесследно для самих мучителей: с 1956 года среди французских полицейских участились случаи самоубийств и помешательств[52].
Со временем французская армия стала играть важную роль в управлении Алжиром — через систему Специальных административных секций (САС), созданных в 1955 году. Всего в этих секциях служило до 600 офицеров[53]. Главная их задача состояла в «завоевании сердец и умов» алжирцев. Осуществлялось это путём налаживания контактов с мусульманским населением в отдаленных регионах страны, борьбы с националистическими идеями, ослабления влияния ФНО в сельской местности и создания благоприятного образа французского господства в Алжире.
Для этого служащие САС вербовали добровольцев или перевербовывали пленных бойцов АНО, которых затем «возвращали» в ряды АНО, чтобы те выступали как разведчики для французской армии и поставщики дезинформации для национально-освободительных сил. Часто вербовка сопровождалась пытками или угрозами — в случае отказа сотрудничать с колонизаторами — расправиться с родными[54].
Относительные военные успехи в колонии не могли решить экономически-политических проблем, которые тем временем быстро нарастали в метрополии. Франция содержала огромную армию, что вызвало нехватку рабочей силы и резкий рост военных расходов (на 30 % только в 1956-м). Закупки военных материалов за рубежом (главным образом в США) увеличили дефицит внешнеторгового баланса страны на 20 %. Выросли и расходы колониальной администрации в самом Алжире, что привело к росту налогов: каждый день войны в Алжире стоил Франции в 1957 году 2 млрд франков (≈4,76 млн долларов)[55]. Финансовое бремя войны и неспособность правительственных кабинетов Четвёртой республики решить алжирскую проблему серьёзно обострили ситуацию весной 1958 года.
Жестокие меры, к которым прибегала французская армия в войне с партизанами и подпольщиками, вызвали осуждение мирового сообщества и возмущение общественности внутри самой Франции. Французское же населения Алжира наоборот, всё более настойчиво требовало увеличения числа и ужесточения карательных операций. 13 мая 1958 года на улицы алжирской столицы вышло 20 тыс. демонстрантов, требовавших от армии решительного подавления повстанческого движения и защиты «Французского Алжира».
Воспользовавшись ситуацией, генерал Салан попытался совершить военный переворот. Он быстро сымпровизировал «Комитет общественной безопасности», назначив себя его председателем, и угрожал вмешательством во внутрифранцузские политические дела. 24 мая десантники из Алжира высадились на Корсике и без боя взяли остров под свой контроль. В штабе Салана начали готовить десантную операцию в Париже. Высшее руководство страны охватила паника.
В этих обстоятельствах все стороны потенциальной гражданской войны увидели спасение в фигуре генерала Шарля де Голля. Генерал уже более десяти лет не занимался политикой, однако именно в этом герое Второй мировой войны все видели единственного человека, способного вывести страну из кризиса — вновь спасти Францию. Назначения генерала на пост премьер-министра хотели и мятежники — они полагали, что он, как бывший военный, не допустит «сдачи» Алжира. 29 мая парламент проголосовал за назначение де Голля премьер-министром, 1 июня он вступил в должность.
Уже 4 июня де Голль отправился в Алжир, где заявил колонистам и генералам: «Я понял вас». Это заявление все толковали на свой лад. Колонисты поняли его так, что новый премьер-министр удержит Алжир в рамках французской колониальной империи. На самом деле де Голль был настроен относительно будущего «Французского Алжира» пессимистически. Он осознавал, что процесс деколонизации нельзя остановить и что военным путём алжирский вопрос решить невозможно.
В сентябре 1958 года во Франции состоялся референдум по новой конституции, которая была принята подавляющим большинством избирателей, а в декабре де Голля был избран президентом новой, Пятой Французской республики.
Поражение в «битве за Алжир» и уменьшение притока бойцов и оружия из-за границы сопровождались победами алжирского национального движения на дипломатическом фронте. Алжирская война постоянно находилась в центре внимания мирового сообщества и подрывала международный престиж Франции. В сентябре 1958 года в Тунисе было сформировано Временное правительство Алжирской республики (ВПАР) во главе с Ферхатом Аббасом. Его тут же признали КНР, а также Марокко, Тунис и ряд других африканских стран. Хотя ФНО не удалось сорвать участие алжирцев в референдуме по новой конституции (это были первые в истории Франции выборы, к которым были допущены алжирцы), участие колонизированных в референдуме не изменило их отношения к колонизаторам.
В октябре 1958 года, ещё будучи премьер-министром, де Голль обнародовал пятилетний план экономического развития Алжира (известный как «план Константина»), а в угоду ультраправым пообещал большое военное наступление на партизан. Кроме того, он выдвинул инициативу под названием «Мир храбрых» — амнистию для добровольно сложивших оружие повстанцев. До этого времени обе стороны, как правило, не брали пленных, и партизаны не имели особой мотивации сдаваться в плен; теперь она появилась, что обеспокоило не только руководство ФНО, но и колонистов (те продолжали настаивать, что с арестованными членам ФНО следует вести себя не как с военнопленными, а как с бандитами)[56].
В декабре 1958 года генерал Салан, руководитель майского путча, был смещён с поста главнокомандующего колониальной армией и отозван из Алжира. Его место занял генерал Морис Шалль. Вместе с Саланом из колонии были отозваны наиболее агрессивно и непримиримо настроенные офицеры-десантники.
Обещанное де Голлем военное наступление началось в феврале 1959 года. Оно состояло из ряда операций, проводившихся последовательно в разных районах страны до весны 1960-го. Эти операции были направлены на разгром основных сил партизан и их баз и проходили по единой схеме: местные войска блокировали пути вероятного отступления партизан, а высокомобильные подразделения десантников и Иностранного легиона прочесывали окруженный район. Эффект был сокрушительным. Уже в марте 1959 года командование АНО приказало своим силам рассредоточиться и действовать подразделениями не крупнее взвода. Согласно французским данным, за год с конца 1958 года по конец 1959-го противник потерял больше людей, чем за все предыдущие четыре года войны[57].
В официальном заявлении, сделанном 16 сентября 1959 года, Шарль де Голль впервые употребил по отношению к Алжиру слово «самоопределение». Именно самоопределение колонии он начал рассматривать как лучший выход из ситуации, которая сложилась в стране, — и это вызвало резкое возмущение ультра (французских крайне правых).
Политическая ситуация вновь обострилась. 24 января 1960 года французские колонисты при поддержке белой милиции организовали в столице Алжира демонстрацию против независимости Алжира. Демонстранты — как впоследствии оказалось, ошибочно — рассчитывали на поддержку генерала-десантника Массю, поэтому действовали не только словом, но и делом — на улицах начали сооружать баррикады.
Де Голль приказал генералу Шаллю бросить против демонстрантов полицейских. Шалль объявил в городе осадное положение, ввёл в город 10-ю воздушно-десантную дивизию, но запретил применять против демонстрантов огнестрельное оружие. Хотя 20 защитников баррикад и были убиты во время перестрелки на бульваре Лаферрьер[58], в целом десантники отнеслись к мятежникам с пониманием, если не с симпатией.
Встревоженный таким развитием событий, де Голль перебросил в Алжир 25-ю воздушно-десантную дивизию. Эта воинская часть сохраняла верность президенту и в короткий срок смогла подавить мятеж и навести порядок на улицах города. В историю Алжирской войны эти события вошли под названием «Неделя баррикад».
В апреле 1961 года французские военные в Алжире предприняли последнюю попытку остановить движение к независимости Алжира и организовали военный путч («Путч генералов»). В ночь на 22 апреля генералы Шалль, Жуо и Зеллер и подчинённые им части Иностранного легиона заняли мэрию, дворец генерал-губернатора, центральный комиссариат полиции и аэропорт Алжира. 23 апреля, после прибытия из Испании генерала Салана, путчисты объявили о формировании в Алжире военного правительства.
В тот же день ультраправые организовали несколько терактов в Париже: взрывы прогремели в аэропорту Орли, на Лионском железнодорожном вокзале и на вокзале Аустерлиц. Вечером по радио выступил Шарль де Голль, который резко осудил путч и призвал граждан и военных употребить все необходимые меры для его подавления.
На следующий день, 24 апреля, более 12 млн человек в знак протеста против действий генералов объявили одночасовую общенациональную забастовку, сопровождавшуюся массовыми демонстрациями и митингами протеста[59]. В тот же день де Голль ввёл в действие статью конституции, наделявшую президента неограниченными полномочиями.
25 апреля в Париж была введена 16-я пехотная дивизия; во Францию были отозваны некоторые верные правительству части из Германии. Тем временем в Алжире путчисты попытались захватить базу французских ВМС в Мерс-эль-Кебире, где находился командующий верными де Голлю частями в колонии адмирал Кервель, но эта попытка не имела успеха. Путчисты начали эвакуировать Оран. Стало ясно, что путч провалился. В ночь на 26 апреля генерал Шалль решил прекратить борьбу и вместе с Зеллером капитулировал. Салан и Жуо бежали и ушли в подполье.
Первые мирные переговоры между ВПАР и французским правительством начались летом 1961 года и закончились безрезультатно. В течение года де Голль сделал несколько заявлений, в которых говорилось о возможном изменении международного статуса Алжира. Однако практического воплощения все произнесённые слова ждали до зимы 1962-го, когда между французским правительством и ФНО возобновились мирные переговоры. Проходили они в небольшом городке Эвиан-ле-Бен (расположенном в Верхней Савойе, в Альпах). 18 марта 1962 года были подписаны Эвианские соглашения, по которым, начиная с 19 марта, между воюющими сторонами объявлялось перемирие.
Кроме прекращения огня, Эвианские соглашения предусматривали проведение в Алжире референдума по вопросу независимости и признание Францией результатов этого референдума. Также, по Эвианским соглашениям, собственность французских граждан в Алжире могла отчуждаться только при условии выплаты соответствующей компенсации, для алжирцев открывался свободный въезд во Францию, бывшая метрополия обязывалась за три года вывести все свои войска из Алжира, за исключением военно-морской базы в Мерс-эль-Кебире, оставленной в распоряжении французских ВМС до 1977 года.
В то время как одни офицеры французской армии и полиции были возмущены жестокостью, с которой велась колониальная война (так в сентябре 1957 года в знак протеста против пыток свой пост покинул генеральный секретарь алжирской полиции Поль Тетган, а из армии уволился генерал Жак де Боллардье), другие выступали за эскалацию насилия. Недовольные политикой президента де Голля, они в январе 1961 года на территории Испании, в Мадриде, сформировали «Секретную армейскую организацию» (ОАС). Возглавили организацию юрист Пьер Лаггалар, бывший главнокомандующий войсками в Алжире генерал Рауль Салан и правопопулистский общественный деятель Жан-Жак Сусини.
Члены ОАС старались любой ценой остановить мирный процесс, наметившийся после референдума 8 января 1961 года, на котором 75 % французов во Франции и 70 % в Алжире высказались за предоставление Алжиру независимости[60]. Эта подпольная военизированная группировка занималась саботажем и терроризмом, нападая как на алжирцев, так и на европейцев. К концу февраля 1962 года террористы провели 5 тыс. покушений в Алжире и 657 — во Франции. В число жертв терактов ОАС едва не попал президент де Голль: 8 сентября 1961 года на шоссе восточнее Парижа, между Ножан-сюр-Сен и Ромии-сюр-Сен, его лимузин проехал мимо пластиковой бомбы, не взорвавшейся по техническим причинам[61].
После Эвианских соглашений ОАС надеялась скомпрометировать ФНО, спровоцировав его на возобновление широкомасштабных боевых действий в нарушение договоренности о перемирии. Так, в течение трёх весенних месяцев 1962 года ОАС провела в Алжире невиданную до того кампанию террора, ежедневно закладывая более 100 бомб. Целями террористов становились больницы, школы, французские военные посты. На 12 апреля список жертв ОАС в Алжире насчитывал 239 европейцев и 1383 алжирцев[62]. Однако эффект от этих акций оказался обратным ожидаемому: они окончательно дискредитировали «ультра» в глазах большинства французов.
На референдуме 7 апреля 1962 года 91 % французов выразили свою поддержку договоренностям, достигнутым в Эвиане. 17 июня Временный исполнительный орган Алжира (полуправительственное образование, состоявшее из представителей французских властей и ФНО) заключил перемирие с ОАС на условиях амнистии оасовцев и пополнения «сил поддержания порядка» АНО европейцами. Перемирие одобрило ВПАР. Некоторые подразделения ОАС, в частности в Оране, не признали договора с ФНО и продолжали кампанию террора до 26 июня. Но на остальной территории страны соглашение позволило беспрепятственно провести подготовку к референдуму о независимости.
1 июля 1962 года 99 % алжирских избирателей, включая европейцев, проголосовали за независимость страны. В тот же день подразделения АНО вступили в большинство городов, народ их приветствовал. 3 июля независимость Алжира была провозглашена главой Временного исполнительного органа и официально признана Францией. Немедленно прибывшее из Туниса ВПАР решило считать днём независимости 5 июля — дату символическую, ведь именно в этот день 132 года тому назад, в 1830 году, французские войска заняли город Алжир[63].
Ещё в сентябре 1961 года европейские колонисты начали покидать Алжир. Параллельно с этим ОАС начала проводить в Алжире тактику «выжженной земли», подрывая и поджигая промышленные предприятия, административные здания, школы, больницы. В течение нескольких месяцев Алжир оставили более 820 тыс. европейцев, выезжая преимущественно во Францию. Только 5 тыс. испанцев предпочли уехать в Испанию, а 8,5 тыс. евреев — в Израиль[64]. В стране осталось около 170 тыс. европейцев[65].
Французское правительство не ожидало такого наплыва эмигрантов. Не велась никакая подготовка их приёма, многим приехавшим пришлось ночевать на городских улицах или на заброшенных фермах. Тысячи будущих переселенцев неделями ждали в алжирском порту своей очереди, чтобы сесть на судно в Европу.
Вместе с европейцами родину оставляли мусульмане-коллаборационисты, боявшиеся — и небезосновательно — мести со стороны новых властей. Большую часть этих переселенцев составляли харки (военнослужащие вспомогательных подразделений), а также лица, непосредственные связанные с колониальной администрацией. Всего Алжир покинуло около 90 тыс. алжирцев-мусульман.
Как в каждой большой войне, число жертв Алжирской войны не поддаётся точному подсчету. Потери французской армии сразу после окончания войны оценивались в 17,5 тыс. погибших — именно эта цифра наиболее распространена среди историков. Другие источники приводят более высокие оценки — до 25 тыс. погибших[66]. Также во время войны были убиты и пропали без вести 3600 гражданских — французских жителей Алжира[67]. На территории самой Франции погибли 4300 алжирцев, ставших жертвами французских ультраправых или вследствие конфликтов между алжирскими националистическими группировками.
Что касается потерь алжирской стороны, то алжирские источники приводят такие цифры: от 1 до 1,5 млн всех погибших в войне[68], 2 млн перемещённых в концлагеря[69]. Историк Бенжамен Стора пишет о 150 тыс. убитых[70], но это, видимо, только число погибших членов ФНО. В любом случае к этому числу следует добавить 12 тыс. жертв внутренних конфликтов между ФНО и АНД и внутри обеих организаций. Потери гражданского населения среди алжирцев французские историки оценивают от 300 тыс. до 460 тыс. (то есть 4—5 % населения)[71]. Такое расхождение в данных объясняется стремлением французских колонизаторов уменьшить масштабы собственных преступлений, которые — случись они в Европе — были бы названы геноцидом и стали бы предметом разбирательства в международном суде типа Нюрнбергского. После войны в Алжире осталось 500 тыс. вдов и 350 тыс. круглых сирот[72].
После провозглашения независимости Алжира коллаборационисты мусульманского происхождения, принимавшие участие в боевых действиях на стороне французов и сотрудничавшие с колониальной администрацией — вопреки соглашениям и контролю Международного Красного Креста, — подвергались преследованиям, арестовывались, и многие из них был убиты. Число харки, погибших в этих послевоенных репрессиях, колеблется, по разным источникам, от 10 до 150 тыс. человек. Наиболее правдоподобная оценка: 15—30 тысяч[73].
В сентябре 1962 года было созвано Национальное Конституционное собрание, избравшее первого президента Алжирской Народно-Демократической Республики. Им стал один из лидеров ФНО Ферхат Аббас. В следующем году, после принятия первой конституции, на всеобщих президентских выборах победил Ахмед Бен Белла, один из девяти «исторических руководителей» ФНО.
С завоеванием независимости был взят курс на «арабский социализм» с упором на политическое и экономическое самоуправление на всех уровнях. В течение первых лет были национализированы производство табака и средства массовой информации, проведена экспроприация заброшенной земли, с 70 % до 40 % сокращена безработица, были построены собственные нефтеперерабатывающие заводы, 1,5 млн. детей пошли в школу[74]. Государство поощряло создание комитетов самоуправления на промышленных предприятиях, и к 1964 году такие комитеты действовали на 413 предприятиях с 15,5 тыс. работников.
В международных делах Алжир активно участвовал в Движении неприсоединения и поддерживал антиколониальную и антиимпериалистическую борьбу в Африке. На учредительной конференции Организации африканского единства, состоявшейся в 1963 году в Аддис-Абебе, Бен Белла выступил с инициативой создания Комитета освобождения Африки, призванного координировать поддержку, предоставляемую освободительным движениям на континенте, и алжирское правительство выделило для деятельности этого комитета 100 млн франков (≈20 млн долларов). В Алжире располагались отделения АНК (Африканский национальный конгресс из ЮАР), СВАПО (Организация народов Юго-Западной Африки из Намибии), МПЛА (Народное движение за освобождение Анголы), ЗАПУ (Союз африканского народа Зимбабве) и других национально-освободительных организаций. В порядке подготовки к военной экспедиции в Конго в Алжир приезжал Эрнесто Гевара.
Фракционная борьба внутри ФНО и усиление роли армии привела к перестановкам в правящей верхушке. 19 июня 1965 года, накануне Второй конференции стран Азии и Африки, которая должна была состояться в Алжире, в результате быстрого бескровного переворота Бен Белла был отстранён от власти и отправлен под арест. Власть перешла в руки Революционного Совета, который возглавил Хуари Бумедьен, министр обороны в правительстве Бен Беллы.
Хотя организованная государством аграрная реформа в Алжире стартовала только в 1970-х, стихийное перераспределение земельной собственности началось много ранее. Уже на завершающем этапе революции, после начала бегства европейских поселенцев, крестьяне стали захватывать фермы, покинутые бывшими владельцами-французами, и создавать на их базе своеобразные кооперативы по образцу югославских предприятий, управляемых самими работниками. Молодое государство приветствовало создание в деревне самоуправляемых предприятий и узаконивало самозахваты. Движение получило такой широкий размах, что к 1964 году самоуправляемый сектор в деревне охватывал 2 тыс. хозяйств, на которых были заняты 300 тыс. работников, дававших 60—70 % всей продукции сельского хозяйства. 1 октября 1963 года была национализирована вся земельная собственность, фактически брошенная европейцами, но юридически всё ещё принадлежавшая им. Национализированные 5 тыс. ферм алжирское правительство рассматривало в качестве репарации за разрушенные во время войны 8 тыс. алжирских селений[75].
В связи с особым значением Алжира для Франции после провозглашения независимости бывшая метрополия стала главным торговым партнёром Алжира, принимала участие в разработке нефтегазовых месторождений в Сахаре, создании системы среднего образования. Однако с годами уровень сотрудничества — особенно после эвакуации последних французских военных баз во второй половине 1960-х — понизился. В частности, в апреле 1964 года действие Эвианских соглашений было приостановлено в части, которая касалась свободного движения рабочей силы и капиталов между двумя странами[76]. С 1963 по 1965 год французская государственная помощь — как финансовая в виде грантов и льготных кредитов, так и в сфере культуры и образования — сократилась вдвое: с 1197 до 675 млн франков (≈240 и 135 млн долларов соответственно)[77].
Алжирская революция являлась по существу крестьянской революцией, и движущей силой революции выступили крестьяне, развернувшие вооружённую борьбу под руководством революционной интеллигенции (выходцев из крестьянства и мелкой буржуазии). Они стали социальной базой революции. Крестьяне выступали не только против колонистов, но и против привилегированного слоя каидов (сельских старшин), которые в силу своего положения были встроены в колониальную систему и пользовались определенными привилегиями (например, оставляли себе 10 % собранных с крестьян налогов).
Руководство состояло из революционной интеллигенции (выходцев из крестьян и мелкой буржуазии). Высшее руководство революции почти всё время находились за границей в вынужденной политической эмиграции.
Вскоре после начала боевых действий развернулась работа по созданию в подполье параллельных органов власти, предназначенных везде, где это было возможно, вытеснить и подменить колониальную администрацию, проводить политическое просвещение широких народных масс, способствовать выработке у них революционного сознания и приобретения ими первых навыков самоуправления.
Фронт национального освобождения выступил как единственная революционная сила, уполномоченная представлять интересы алжирского народа. Никаких коалиций. Все конкурирующие политические организации были вынуждены либо присоединиться к ФНО, либо самораспуститься, либо были уничтожены или вытеснены с политической сцены. При этом внутри ФНО шла фракционная борьба, существовало противостояние между «внутренней армией» и «внешней армией», между Национальным советом Алжирской революции и Временным правительством Алжирской республики, позже — между «правыми» и «левыми» в правительстве Бен Беллы.
Ситуация сложилась так, что население, в том числе колонисты, было вынуждено выбирать, на какой оно стороне, с кем оно. Нейтралитет не допускался. Собственно, к этому с самого начала подталкивали своими действиями и колониальные власти, и колонисты, и вся система колониального господства в Алжире.
Рабочие (городские рабочие) в Алжире составляли ничтожное число — около 1 %. Организованные в профсоюзы под руководством коммунистической партии и встроенные в колониальную систему (играя в ней по сути роль «среднего класса»), они не поддержали национально-освободительную борьбу. Поддержка в городах появилась только после формирования ФНО в 1956 году Общего союза алжирских трудящихся, сыгравшего важную роль в организации всеобщей забастовки в январе 1957 года.
Рабочий класс метрополии проявлял пассивность вплоть до 1957 года, когда стало ухудшаться его экономическое положение. К алжирским рабочим-мигрантам французские рабочие относились с враждебностью.
Алжирский люмпен-пролетариат являлся продуктом колониальной системы. Безземельные крестьяне переселялись в города, где они жили в трущобах случайным заработком, мелкой торговлей и т.д. Эти бывшие крестьяне были наиболее угнетённым слоем городского населения, даже не классом, а деклассированным элементом. В силу своего неопределённого экономического положения люмпен-пролетариат не обладает классовым сознанием, но именно поэтому открыт к любой пропаганде, в том числе революционной. Вместе с тем его сознание неустойчиво, и так же быстро, как он присоединяется к революционному делу, он может присоединиться и к контрреволюции. В Алжире люмпен-пролетариат выступил союзником революционного крестьянства в городе, «городским авангардом» революции.
Большинство мусульманок из числа тех, что приняли активное участие в борьбе, были членами ФНО. Общее количество женщин — участниц Алжирской войны составило около 11 тысяч[78]. Примерно 20 % из этого числа были жительницами городов, а 80 % — сёл (эта пропорция в целом совпадает с соотношением между количеством городских и сельских жителей Алжира в то время). Женщины-горожанки, были, как правило, выходцами из мелкобуржуазных семей, имели какое-то образование (часто университетское) и присоединялись к борьбе по убеждениям; вступление в ФНО было их сознательным выбором. Крестьянки же шли в партизаны часто потому, что в партизаны ушли их мужья, или же из-за невозможности соблюдать нейтралитет.
На повстанческой войне женщины выступали в различных ролях — как боевых, так и небоевых. Они служили бойцами в партизанских отрядах в сельской местности, разведчиками и связными городских террористических групп, исполнителями террористических актов, сборщиками средств на нужды национально-освободительной борьбы, а также медсёстрами, прачками, поварихами и т.п.
Женщины служили и во французских военных и полицейских подразделениях, однако их количество в армии и полиции было незначительным.
Харки называли алжирцев-мусульман (в отличие от алжирцев европейского происхождения и алжирских евреев), воевавших во вспомогательных войсках французской колониальной армии. Некоторые из них были ветеранами «Свободной Франции» времен Второй мировой войны, другие — бывшими солдатами колониальных войск во Вьетнаме. Позже этим словом стали называть не только военных, но и гражданских лиц — арабов и берберов, выступавших за сохранение Алжира за Францией.
Харки служили как в подразделениях, укомплектованных исключительно алжирцами-мусульманами (под командованием белых офицеров-христиан), так и в смешанных подразделениях. По французским данным, в 1962 году — последнем году войны — во французской армии служило 236 тыс. алжирцев (примерно в четыре раза больше, чем в то время было бойцов у ФНО). По другим сведениям, их было меньше, но их число превышало 180 тысяч[79].
Этапы уступок (умеренных социальных реформ типа «Плана Сустеля» (1955) или «Плана Константина» (1958)) сменяются этапами усиленного давления на национальное движение (военного наступления на партизан и подпольную сеть). И первое, и второе следует рассматривать только как тактические действия колонизатора, направленные на достижение его главной стратегической цели — сохранения колониального господства, сохранения status quo. Проблема с уступками заключается в том, что поскольку выступают с ними колонизаторы — господствующая группа, держащая власть в своих руках, на них нельзя соглашаться. Так же быстро, как господствующая группа может идти на уступки, она может от них и отказаться. Любые разговоры об уступках, или переговоры о реформах, или мирные переговоры должны вестись только после лишения колонизатора (господствующей группы) власти.
Существенная внешняя помощь (деньгами и материалами) поступала из Египта и других арабских стран. Партизанам помогали военные советники из Югославии и СССР. На завершающем этапе войны СССР начал поставлять и оружие, в первую очередь для «внешней армии», расположенной в Марокко и Тунисе.
ФНО вёл активную работу по распространению сведений о борьбе алжирского народа за независимость среди мировой общественности, и эта работа оказывалась весьма действенной. Например, за первые шесть месяцев 1956 года ведущая американская газета «Нью-Йорк таймс» напечатала 11 редакторских комментариев и 42 статьи по Алжирскому вопросу на первой полосе[80]. ФНО участвовал также в Бандунгской конференции стран Азии и Африки (Индонезия, 1955 год), положившей начало Движению неприсоединения. Пользуясь каждым случаем, когда можно было попасть в фокус внимания средств массовой информации и иностранных политиков, алжирцы распространяли фотографии с мест боевых действий и разнообразные пропагандистские брошюры. На сам Алжир вещала радиостанция «Голос Алжира». Главное периодическое издание ФНО — газета «Муджахид», издававшаяся в Тунисе с 1956 года, выходила тиражом 3 тыс. экземпляров для Алжира и 10 тыс. экземпляров для Туниса и остального мира[81]. Тем не менее, эти тиражи несравнимы с масштабами французской пропаганды.
Французский государственный информационный центр только один памфлет, предназначенный для распространения по всему миру, опубликовал на английском тиражом 110 тыс. экземпляров, на немецком — 31 тыс. и на испанском — 25 тыс. В течение всего лишь января-февраля 1957 года (период подготовки к обсуждению Алжирского вопроса на Генеральной Ассамблее ООН и начала этого обсуждения) упомянутый центр выпусти 1,65 млн страниц печатной пропаганды (1,28 млн из которых были посвящены Алжиру), что превысило объём печатных материалов за весь 1955 год. В начале 1957 года французы потратили 450 тыс. долларов США на рекламу «Французского Алжира» в 31 большой газете США[82]. Американским телеканалам бесплатно предоставляли копии фильмов, в которых тема ассимиляции и мирного сосуществования двух сообществ — христианского и мусульманского — постепенно уступала место теме «столкновения цивилизаций», борьбы между «добром» (Европой) и «злом» (исламом), теме нового крестового похода.
Французское правительство до последнего времени (до 1999 года) отказывалось называть события в Алжире войной, хотя прибегало в колонии к методам большой войны.
В течение первых нескольких лет и полиция, и армия отрицали систематическое применение пыток к алжирцам, хотя пытки арестованных начались практически с первых месяцев войны. Даже когда в применении пыток начали признаваться, их называли «исключительными случаями». Затем виновниками называли иностранцев (например, бывших солдат СС, служивших в Иностранном легионе), но всё равно отказывались обнародовать выводы служебных расследований таких случаев. Ни один француз не был привлечён к ответственности за пытки. Более того, в 1962 году президент де Голль выпустил указ, даровавший амнистию участникам Алжирской войны за все их преступления, выявленные или могущие быть выявленными в будущем.
Когда Алжир был французским владением, присутствие в колонии белых поселенцев (около 13 % всего населения) не считалось угрозой мусульманским ценностям или арабской культуре. Как только ситуация изменилась и появилась перспектива переезда во Францию большого числа алжирцев, французы отказались принимать всех желающих, ссылаясь на риск «алжиризации» или «арабизации», «опасность» их для французской культуры. Хотя если бы во Францию переехали даже все алжирцы, их процент в общей численности населения вряд ли бы превысил процент колонистов в Алжире. Но в праве на въезд в метрополию отказывали даже харки — преданным французам коллаборационистам.
Революции вспыхивают не неожиданно. Неожиданно они вспыхивают только для обывателя. Революционер, работающий над подготовкой революции, должен понимать, что за любой революцией стоит длительный, многолетний период борьбы, кропотливой подготовительной работы, сверхусилий и жертв.
Примечания
[1] Bennoune M. Algerian Peasants and National Liberation. Wash., 1976. P. 13.
[2] Bennoune M. The Making of Contemporary Algeria, 1830-1987. Cambridge, 1988. P. 61-62.
[3] Etienne B. Les Problèmes juridiques des minorities européennes au Maghreb. P., 1968. P. 34.
[4] Ibidem. P. 34.
[5] Gordon D. C. The Passing of French Algeria. L., 1966. P. 51.
[6] Windrow M., Chappell M. The Algerian War 1954-62. Oxford, 1997. P. 4-5.
[7] Ageron C. R. Algérie contemporaine (1830-1976). P., 1977. P. 71.
[8] L’Evolution économique. Deuxième partie. Questions sociales et culturelles // Notes et études documentaires. Documentation française. No. 1963 (1954). P. 6.
[9] Gaujac P. Le Corps expéditionnaire français en Italie 1943-1945. P., 2003. P. 31.
[10] Benzine A., Khalfa B., Alleg H. La Grande aventure d'Alger républicain. P., 1987. P. 39.
[11] Ланда Р. Г. История Алжира XX века. М., 1999. С. 95.
[12] Horne A. A Savage War of Peace: Algeria 1954–1962. N. Y., 1977. P. 27.
[13] Ланда Р. Г. История алжирской революции 1954-1962. М., 1983. С. 39-40.
[14] Windrow M., Chappell M. Op. cit. P. 15.
[15] Ibid. P. 15.
[16] Ibid. P. 5.
[17] Ibid. P. 11.
[18] L’ère des dècolanisations. Actes du colloque d’Aux-en-Provence. P., 1995. P. 58-49.
[19] Ланда Р. Г. История Алжира XX века. С. 117-118.
[20] Heggoy A. Insurgency and Counterinsurgency in Algeria. Bloomington, 1972. P. 111-127.
[21] Faucher J.-A. L'Algérie rebelle. P., 1957. P. 202.
[22] Ланда Р. Г. История алжирской революции 1954-1962. С. 119.
[23] Ланда Р. Г. История Алжира XX века. С. 113.
[24] Там же. С. 113.
[25] Аллег А. Бойцы в плену. М., 1962. С. 58-197.
[26] Naylor P. C. France and Algeria. A History of Decolonization and Transformation. Gainesville, 2000. P. 10.
[27] Carlier O. Violence(s) // Harbi M., Stora B. La Guerre d'Algérie: 1954-2004, la fin de l’amnésie. P., 2005. P. 51.
[28] Aussaresses P. The Battle of the Casbah: Terrorism and Counterterrorism in Algeria 1955-1957. N. Y., 2006. P. 41.
[29] Fanon F. Les Damnés de la terre. P., 1961. P. 48.
[30] Halimi G. Milk for the Orange Tree. L., 1990. P. 114.
[31] Naylor P. C. Op. cit. P. 86.
[32] Beinin J. Workers and Peasants in the Modern Middle East. Cambridge, 2001. P. 130.
[33] Naylor P. C. Op. cit. P. 130.
[34] Shatz A. The Torture of Algiers // The New York Review of Books. 21 November 2002.
[35] Windrow M., Chappell M. Op. cit. P. 9. Много лет спустя из мемуаров П. Оссареса (Aussaresses P. Je n'ai pas tout dit. Ultimes révélations au service de la France. P., 2008) стало известно, что «исчезнуть» М'хиди помогли арестовавшие его французские военные. После отказа сотрудничать с колонизаторами он был повешен без суда и следствия.
[36] Генчев Н. Алжирската национална революция 1954-1962. София, 1967. С. 172.
[37] Windrow M., Chappell M. Op. cit. P. 14.
[38] Ibid. P. 8.
[39] Ланда Р. Г. История Алжира XX века. С. 124.
[40] Galula D. Pacification in Algeria, 1956-1958. Santa Monica, 2006. P. 25.
[41] Ланда Р. Алжир сбрасывает оковы. М., 1961. С. 112.
[42] Ланда Р. Г. История алжирской революции 1954-1962. С. 94.
[43] Windrow M., Chappell M. Op. cit. P. 10.
[44] Ibid. P. 10.
[45] Ibid. P. 10.
[46] Shatz A. Op. cit.
[47] Ibid.
[48] Ланда Р. Г. История Алжира XX века. С. 121.
[49] Shatz A. Op. cit.
[50] Ibid.
[51] Des guerres d’Indochine et d’Algérie aux dictatures d’Amérique latine. Un entretien avec Marie-Monique Robin // Hommes & Libertés, revue de la LDH. N°128, oct.—déc. 2004.
[52] Fanon F. Toward the African Revolution. N. Y., 1994. P. 66.
[53] Galula D. Op. cit. P. 24.
[54] Alexander M. S., Kieger J. F. V. France and the Algerian War: Strategy, Operations, and Diplomacy // Journal of Strategic Studies (L.). Vol. 25. No. 2. June 2002. P. 6-7.
[55] Ланда Р. Г. История алжирской революции 1954-1962. С. 112.
[56] Windrow M., Chappell M. Op. cit. P. 11.
[57] Вооружённая борьба народов Африки за свободу и независимость. М., 1974. С. 189-190.
[58] Meyssan T. Quand le stay-behind voulait remplacer De Gaulle // Le Réseau Voltaire. 10 Septembre 2001.
[59] Roberts A. Civil Resistance to Military Coups // Journal of Peace Research (Oslo). Vol. 12. No. 1, 1975. P. 19-36.
[60] French Vote for Algerian Freedom // BBC On This Day 8 January.
[61] De Gaulle Escapes Death Trap // Miami News. 9 September 1961.
[62] Жаринов К. В. Терроризм и террористы. Исторический справочник. Минск, 1999. С. 289.
[63] Ланда Р. Г. История алжирской революции 1954-1962. С. 198.
[64] Naylor P. C. Op. cit. P. 44.
[65] Ланда Р. Г. История алжирской революции 1954-1962. С. 187.
[66] Windrow M., Chappell M. Op. cit. P. 3.
[67] Ibid. P. 3.
[68] Ланда Р. Г. История Алжира XX века. С. 119.
[69] Там же. С. 121.
[70] Stora B. Les mots de la guerre d'Algérie. Mirail, 2005. P. 24.
[71] Ibid. P. 24.
[72] Нерушимая дружба и братство. М., 1964. С. 52.
[73] Stora B. Op. cit. P. 24.
[74] Naylor P. C. Op. cit. P. 73.
[75] Ottaway D., Ottaway M. Algeria: The Politics of a Socialist Revolution. Berkeley—L. A., 1970. P. 151.
[76] Naylor P. C. Op. cit. P. 55.
[77] Ibid. P. 61.
[78] De Groot G., Peniston-Bird C. A Soldier and a Woman. Sexual Integration in the Military. N. Y., 2000. P. 247.
[79] Peterson G. D. The French Experience in Algeria, 1954-1962. Blueprint for U.S. Operations in Iraq. Leavenworth. P. 33.
[80] Barkaoui M. The New York Times and the Algerian Revolution, 1956-1962. An Analysis of a Major Newspaper's Reporting of Events. Keele, 1988. P. 282-283.
[81] Connelly M. A Diplomatic Revolution: Algeria's Fight for Independence and the Origins of the Post-Cold War Era. Oxford, 2003. P. 135.
[82] Ibid. P. 128.
Статья написана на основе доклада, прочитанного в клубе «Альтерра» (Киев) 17 марта 2012 года.
Перевод с украинского автора.
Роман Тиса — автор, переводчик и редактор украинского марксистского веб-журнала «Вперед» («Вперёд»).